Анонсы

 

 
 ПОЖЕРТВОВАТЬ

 

• На ведение миссионерской деятельности... Подробнее…

 

 
 ПОЛЕЗНЫЕ РЕСУРСЫ

  

stsl.ru


Газета "Маковец"  >>

predanie.ru

 

Лекторий миссионерской службы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

«Монархия в России. Царь Феодор Иоаннович». Историк Д.М.Володихин

 

Кандидат исторических наук, член Союза писателей России
Володихин Дмитрий Михайлович


Здравствуйте, братья и сестры. Я начну свою лекцию. Именно при Иване III, его иначе называют Иваном Великим, была создана государственная территория России. К Московскому княжеству, которое обладало изрядной территорией, но не было значительным ни в территориальном отношении, ни в отношении количества населения, ни самым богатым, при Иване III были присоединены колоссальные по площади земли, территория Московского княжества увеличилась в несколько раз. Была присоединена Тверь, все земли Новгорода Великого, значительная часть Литовской Руси перешла под власть Москвы, многие северные территории и так далее.

Таким образом, в конце XV-го – начале XVI века Россия, как самостоятельное государственное образование, возникла взрывообразно. И к ней в последствии присоединялись другие русские земли.

И вот при сыне Ивана III Василии III были присоединены Псков, Рязань, был освобожден от подчинения Литве Смоленск и также присоединен к России. Тогда чаще писали не «Россия», а «Московское государство», но это именно и собственно та страна, которую мы называем Россией.

Василий III так же, как и его отец, Иван, не принимал титул великого князя, и принял его только юный еще, семнадцатилетний Иван IV, государь Иоанн Васильевич. Это было первое совершение обряда венчания на царство в русской истории.

В следующий раз этот обряд был совершен через много лет, в 1584 году – правление Ивана IV было весьма длительным. Его сын, Федор Иванович, а в церковной традиции – Феодор Иоаннович, в день венчания на царство выступил публично и настоял на своем желании повторить этот обряд, заведенный при его отце.

Это было осознанное стремление продолжить и укрепить монархическую традицию в России. Тогда произошло второе венчание на царство, и в последствии уже не было сомнений и размышлений на счет того, следует ли каждому новому государю венчаться царским титулом.

Сегодня я хотел бы рассказать о Федоре Ивановиче. Это фигура очень сложная, необычная.

Давайте немного отвлечемся от истории. В массовом сознании русского народа существует немало фигур, которые двоятся: существует не единый образ человека, а два, а то и три самостоятельных образа, противоречащих друг другу.

Россия знает двух Иванов Грозных: один – мудрый государственный деятель, другой – кровавый маньяк. Двух Петров Первых: один – реформатор, другой – тиран. Двух Николаев Первых: одного в советское время именовали «жандармом Европы», в другом сейчас видят просвещенного охранителя. Двух, я уж и не знаю, Георгиев Жуковых: один – талантливый полководец, другой – не задумываясь, тратил солдатские жизни.

И разве только эти фигуры двоятся? О, нет! Прозвучали только самые громкие, пожалуй, примеры! Но таких примеров может быть гораздо больше!

Попытки отыскать какую-то золотую середину, наилучший фарватер между Сциллой и Харибдой иной раз приводит к тому, что вместо цельной личности вырастает бесконечный букет: с одной стороны, «нельзя не сказать…», с другой стороны – «нельзя не признаться…». Попытки все это множество сильных и слабых сторон личности, попытки множество разных ее проявлений смешать и сделать некое среднее арифметическое, приводит к тому, что вместо великого человека появляется некоторое расплывчатое «ничто» – как будто на акварельный портрет капнули воды, и черты размылись.

Конечно же, это приводит к тому, что споры вокруг этой личности разгораются с новой силой. Это – нулевой результат. Наверное, разумнее в таких случаях выложить все основные аргументы двух этих или трех сторон, если этих образов три, и уложить их так, чтобы каждый мо судить о вескости этих аргументов. А потом открыто и честно встать на позицию одной из сторон и сказать: «Я считаю, что это мнение правильно, я считаю это по таким-то и таким-то причинам!»

Ну, так вот государь Федор Иванович – именно та двоящаяся фигура. И любопытно, что суть обоих образов этого государя изложил один человек – замечательный писатель XIX века Алексей Константинович Толстой. Суть отрицательного образа Федора Ивановича, так и положительного обрисована им в двух различных произведениях.

В сатирическом стихотворении «История государства российского от Гостомысла до Тимашева» Толстой одним четверостишием выводит силуэт расхожего мнения о Федоре Ивановиче:

За ним царить стал Федор,

Отцу живой контраст;

Был разумом не бодор,

Трезвонить лишь горазд.

Какой облик придают последнему государю Рюриковичу эти строки? Ничего хорошего: дурачок, блаженненький. Возможно даже – слабоумный.

И тот же Алексей Константинович Толстой посвятил этому государю знаменитую, многократно ставящуюся пьесу «Царь Федор Иоаннович». И там царь предстает в совершенно ином свете: это трагическая фигура, не лишенная обаяния. К тому же, душа этого человека залита светом благодати. Не «блаженненький», а «блаженный»! Не «дурачок», а по-настоящему добрый, бескорыстный, глубоко верующий человек.

Что он такое – видно из собственной реплики царя, произнесенной им в споре с Борисом Годуновым:

Какой я царь? Меня во всех делах

И с толку сбить и обмануть нетрудно.

В одном лишь только я не обманусь:

Когда меж тем, что бело иль черно,

Избрать я должен - я не обманусь.

Тут мудрости не нужно, шурин, тут

По совести приходится лишь делать.

По ходу пьесы князь Иван Петрович Шуйский, великий полководец, столп царства, один из высших вельмож России становится врагом монарха. Но и он, оценивая его человеческие качества весьма низко, все-таки, в конце концов, вынужден признать свою ошибку. И произносит реплику:

Нет, он святой!

Бог не велит подняться на него -

Бог не велит! Я вижу, простота

Твоя от Бога, Федор Иоанныч, -

Я не могу подняться на тебя!

Ну вот, такое двоение Федора Ивановича проходит через века и длится до наших дней. Для Русской Православной Церкви царь Феодор Иоаннович – это, прежде всего, святой, человек большой нравственности и большого благочестия. Еще в первой половине XVII века он попал в святцы как Московский чудотворец.

Ну, это мнение Церкви, которая поддерживается частью национального православного интеллектуалитета. Оно, к несчастью, не разделяется множеством светских публицистов. Я позволю себе привести пример принципиально иного рода.

Вот, скажем, свежая еще книга – 2008 год. Книга эта была связана с предвыборными еще страстями, поэтому нарочито заострена, и, в общем, человек проговаривает многие вещи, которые вошли в умы интеллигенции давным-давно и звучат рефреном во многих статьях и книгах. Так вот, журналист Петр Романов, книга «Преемники: От Ивана III до Дмитрия Медведева»:

«Везло ли русским на преемников? – пишет Петр Романов. – Иногда да. Чаще не очень. Бывало, что России от преемника приходилось избавляться "хирургическим путем". А бывало, страна десятилетиями терпела такое, о чем и вспоминать стыдно. Обычно подобное случалось, когда на вершине властной пирамиды начинали доминировать интересы свиты. Тогда вопросы ума, профессионализма и порядочности преемника, не говоря уже об интересах государства и народа, отходили на задний план.

Так и появлялись во главе страны юродивые (Федор Иоаннович), бывшие прачки (Екатерина I), не самые образованные правители (Анна Иоанновна)…» И тому подобное.

Преемник Ивана Грозного назван здесь юродивым, но не в смысле юродства Христа ради, а как живой позор для страны. Что же ближе к истине? Ну, что ж, давайте выслушаем обе стороны.

Корни высокомерного, уничижительного мнения относительно умственных способностей Федора Ивановича уходят еще в XVI столетие. Понимаете, он правил 14-ть лет – это достаточно длительное правление. И от этого периода, 1584–1598 годы, дошло немало известий иностранцев. Эти известия можно разделить на три группы.

Первая из них состоит из свидетельства тех иностранцев, которые не имели стимула высказываться слишком зло или, наоборот, с большим удовлетворением. Это люди, которые были нейтральны по тону своих высказываний о России и о правящем доме Рюриковичей.

В качестве примеров можно привести английского торгового агента Джерома Гарсиа и французского военного наемного специалиста Жака Маржерета. Они неплохо устроились в России, скажем так. Страна эта для них никогда не была родным домом, здесь они зарабатывали деньги, но жили неплохо.

Они высказываются о Федоре Ивановиче в нейтральном тоне. Джером Горсей пишет, что «тот был прост умом». Жак Маржерет писал несколько резче: «Власть унаследовал Федор, государь весьма простоватый, который часто забавлялся, звоня в колокола, или большую часть времени проводил в церкви», В то же время мы не видим никаких высказываний о помешательстве или слабоумии – ничего подобного!

Другая группа иностранных свидетельств относится к числу трактатов или отдельных реплик, произнесенных недоброжелателями России и русского правящего дома. Я приведу, собственно, три примера. Эти примеры – излюбленные современными публицистами, которые с особым артистическим пафосом воздвигают некое обличение.

Ну, вот, допустим, английский дипломат Джильс Флетчер, который побывал в России на исходе 80-ых годов XVI-го века и миссии своей не выполнил. Он оставил огромный трактат «О государстве Русском» и выполнял помимо дипломатической миссии еще и некоторые другие: был немного разведчик, немного литератор. Он был очень хорошо образован – был одним из самых образованных иностранцев, когда-либо писавших о Московском государстве. И он из религиозных соображений написал о России памфлет.

Этот трактат его действительно имеет вид большого памфлета. Что же он писал о Федоре Иоанновиче? «Теперешний царь (по имени Феодор Иванович) относительно своей наружности: росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других свойств его, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен. Кроме того, что он молится дома, ходит он обыкновенно каждую неделю на богомолье в какой-нибудь из ближних монастырей».

Вы поймите, Флетчер по своим религиозным установкам принадлежал к весьма агрессивным течениям протестантизма, поэтому для него рассказ о том, что человек ходит в монастырь каждую неделю – это, скорее, характеристика отрицательная, а не положительная. Он здесь не пытается хвалить Федора Ивановича, но для нас это свидетельство ценно, потому что оно идет от противного, от нежелания Джильса Флетчера сказать что-то доброе о Московском государе, и доносит до нас ценную информацию о благочестии государя.

Вот другой случай. Шведский источник сообщает о том, что собственные подданные величают Федора Ивановича русским словом, переданным латиницей, «durak». И этот же шведский источник называет его просто помешанным. Это часто цитируют в публицистической литературе, как правило, вырывая из контекста – само высказывание остается бесконтекстным.

Обыкновенно, еще приводят часто свидетельство польского посланника Сапеги, который встречался с Федором Ивановичем и, передавая свои впечатления об этой встрече, счел, что у русского государя вовсе нет рассудка.

Наверное, не имеет смысла лишний раз подчеркивать, что и польско-литовское государство, и шведская корона находились тогда, в 80-ых– 90-ых годах XVI века, в натянутых отношениях с Россией. Только что закончилась Ливонская война, к сожалению, неудачно для нас, и она могла в любой момент возобновиться! И она имела продолжение со шведами, когда вновь столкнулось русское и шведское оружие. На этот раз – к нашей чести.

Перед нами высказывания двух врагов, для которых дело времени, когда будет очередное сражение, когда начнется очередная схватка. Ждать от них, что они будут выказываться по-доброму и беспристрастно – невозможно.

Однако существуют и откровенно доброжелательные отзывы иностранцев, где акцент перенесен с простоты ума Федора Ивановича на его религиозность. Я могу привести два таких высказывания.

Голландский купец и торговый агент в Москве Исаак Масса со всей определенностью говорит о русском царе: «Очень добр, набожен и весьма кроток». И далее: «Он был столь благочестив, что часто желал променять свое царство на монастырь, ежели бы только это было возможно». Нигде в обширном труде этого купца о слабоумии не сказано ни слова, ни в одном месте.

Другой труд, тоже весьма солидный по размерам: «Хроника событий 1584–1613 годов». Это, собственно хроника событий, происходивших в России. Автором ее является Конрад Буссов, немецкий ландскнехт, писавший в соавторстве с лютеранским пастором Мартином Бэром. Он с крайней неприязнью относился к Православию в целом, повторяю: крайне негативно. Но, тем не менее, все-таки в Хронике он признавал Федора Ивановича человеком «весьма благочестивым», хоть и «на их московский лад», богобоязненным, отмечая, что царь больше интересовался делами веры, чем делами правления.

Давайте подведем итог высказываниям иностранцев о государе Федоре Ивановиче. Везде, так или иначе, желая сказать доброе, или желая сказать злое, свидетели, чье мнение мы сейчас рассматриваем, говорят о большом благочестии, о крепкой вере и о кротости царя. В один голос!

Допустим, никто не говорит о его способности самостоятельно решать государственные вопросы. В этих вопросах, очевидно, Федору Ивановичу приходится полагаться на служивую знать, окружающую трон. Но русская знать XVI века обладала всеми свойствами, для того чтобы крепко держать в руках дела управления. А вот что касается уровня его, Федора Ивановича, умственного развития, то он оценивается по-разному. Кто-то считает его помешанным, а кто-то не видит никакой интеллектуальной недостаточности или, в худшем случае, отмечает «простоту ума».

Картина, как видите, в этом вопросе неровная: одни свидетельства противоречат другим. Ну, что ж, картина будет не полной, если мы будем оценивать только иностранные свидетельства. Собственно, существует немало и русских свидетельств, там есть, на что посмотреть. Давайте обратимся к государственной летописи.

В ней о царствовании Федора Ивановича сказано немного, но я уже говорил, что в государственной летописи отмечено было, что во время восшествия его на престол, Федор Иванович публично держал речь, в которой настаивал на проведении обряда венчания на царство.

Мы можем сомневаться в точности летописного изложения этой речи, она приводится в летописи, но у нас есть совершенно независимое свидетельство того, что какая-то речь точно в этот день государем произнесена была. Это свидетельство принадлежит тому же англичанину Джерому Горсею. Выходит, это – неоспоримый факт.

А теперь представьте себе слабоумного в роли оратора! Либо человек способен выйти и выступить публично, либо, если он слабоумен, он выйдет и будет «бекать» и «мекать». Резонно? Очевидно, Федор Иванович был способен выступить публично, и никто не боялся того, что он сорвет эту церемонию или скажет что-нибудь не то.

Русские источники рисуют царя Федора Ивановича в очень положительном свете. Я специально сейчас постараюсь опираться на источники неофициальные, на те, которые к официальной, государственной версии относятся с некоторой оппозиционностью. Тем более можно ожидать, что они будут выражать свои мысли более смело.

В качестве примера можно привести историко-философский трактат «Временник» знаменитого публициста XVII века Ивана Тимофеева. Он был современником Федора Ивановича и по своему социальному статусу был дьяком, то есть высокопоставленным чиновником, а, поэтому, человеком осведомленным. И он в тех случаях, если государь был ему не по нраву, не стесняясь, высказывался о нем нелицеприятно самому Ивану Васильевичу досталось немало обвинений — с ним Тимофеев обошелся без особого пиетета.

Что ж Федор Иванович? А о нем Иван Тимофеев пишет с восхищением, в превосходных тонах. Я позволю привести обширную его цитату, чтобы понять, до какого уровня доходит восторг дьяка Ивана Тимофеева.

«Своими молитвами царь мой сохранил землю невредимой от вражеских козней. Он был по природе кроток, ко всем очень милостив и непорочен и, подобно Иову, на всех путях своих охранял себя от всякой злой вещи, более всего любя благочестие, церковное благолепие и, после священных иереев, монашеский чин и даже меньших во Христе братьев, ублажаемых в Евангелии самим Господом. Просто сказать — он всего себя предал Христу и все время своего святого и преподобного царствования; не любя крови, как инок, проводил в посте, в молитвах и мольбах с коленопреклонением — днем и ночью, всю жизнь изнуряя себя духовными подвигами... Монашество, соединенное с царством, не разделяясь, взаимно украшали друг друга; он рассуждал, что для будущей (жизни) одно имеет значение не меньше другого, [являясь] нераспрягаемой колесницей, возводящей к небесам. И то и другое было видимо только одним верным, которые были привязаны к нему любовью. Извне все легко могли видеть в нем царя, внутри же подвигами иночества он оказывался монахом; видом он был венценосцем, а своими стремлениями — монах»

Видите, здесь отношение совсем другое! И Иван Тимофеев даже приводит некие рассуждения, идеи, принадлежавшие Федору Ивановичу, идеи соединения монашеского подвига с долгом царствующей особы.

Ну, теперь еще один пример. Свидетельство неофициального, частного исторического памятника «Пискаревского летописца». Автора его определить затруднительно. По разным оценкам он уходит своими корнями в Московско-Посадскую, может быть, в Приказную среду, то есть в то же самое чиновничество. Летописец очень далек в своих оценках от любых официальных версий.

Так, например, опричнину «Пискаревский летописец» описывает крайне негативно. Ее введение ставится Ивану Грозному в укор. Да и сам этот государь предстает, мягко говоря, небезупречной фигурой: летописец не забыл перечислить шесть его жен. А православному человеку больше трех раз вступать в брак не полагается...

Что же сообщает «Пискарёвский летописец» о Федоре Ивановиче? О нем сказано столько доброго, сколько не ни о ком другом! Его называют на страницах летописи «благочестивым», «милостивым», «благоверным», приводится длинный список его трудов на благо Церкви. Кончина его воспринимается как настоящая катастрофа, как предвестие великих бедствий, обрушившихся на нашу страну в годы смуты:

«Солнце померче и преста от течения своего, и луна не даст света своего, и звезды с небеси спадоша: за многи грехи християнския преставися последнее светило, собратель и облагодатель всея Руския земли государь царь и великий князь Федор Иванович...»

Обращаясь к прежнему царствованию, летописец вещает с необыкновенной нежностью: «А царьствовал благоверный и христолюбивый царь и великий князь Феодор Иванович... тихо и праведно, и милостивно, безметежно. И все люди в покое и в любви, и в тишине, и во благоденстве пребыша в та лета. Ни в которые лета, ни при котором царе в Руской земли, кроме великого князя Ивана Даниловича Калиты, такие тишины и благоденства не бысть, что при нем, благоверном царе и великом князе Феодоре Ивановиче всеа Русии».

Вот так «дурак»! Посмотрите-ка, как к нему относились собственные подданные! Причем те, которые в отношении других государей, других царствований высказывались куда как более резко! Похоже «слабоумным» Феодор Иванович был только в глазах тех, кто привык к язвительной, глумливой премудрости и беспощадной жестокости его отца, государя Ивана Васильевича.

Конечно, после «грозы», которая наполняла долгое царствование Ивана IV, его сын мог выглядеть в глазах служилой аристократии слабым правителем. Но эта видимость, суть же, иная. При его «слабости», «простоте» и «благочестии» дела государства устроились наилучшим образом! Они устроились лучше, чем при его неистовом родителе.

Давайте взглянем, что происходило на протяжении тех полутора десятилетий, пока Россией правил государь Федор Иванович.

Именно при Федоре Ивановиче на Руси было введено патриаршество. При нем строились крепости, возводились монастыри. Среди них, в том числе, многие знаменитейшие обители, которые существуют и до сих пор!

За все годы его правления крымцы ни разу не сумели пробить брешь в русской обороне, а вот его отец, Иван Васильевич, в 1571 году позволил им прорваться в сердце России и сжечь столицу Москву.

Наверное, многие из вас полагают, что путь в Сибирь был завоеван при царе Иване Грозном в результате казачьего похода атамана Ермака. Но поход это после первых успехов закончился гибелью Ермака и уничтожением его отряда. А в действительности государевы служивые люди, воеводы царя Федора Ивановича с куда как менее знаменитыми именами на самом деле прошли по Уралу и по Западной Сибири и присоединили эти земли к России.

Понимаете, какая вещь: Ермак в значительной степени был популярен на волне обращения к, скажем так, демократическим слоям населения. Вот, везде воеводы, служивые аристократы, знать, а тут врывается казачья стихия прекрасная в своей русской мощи. И поэтому в литературе установилось поклонение Ермаку, своего рода «культ личности» Ермака.

Отчасти, есть в этом правда, поскольку человек он был действительно великий, необычный, неординарных способностей. Но задачу захвата ключевых путей на Урал и в Западную Сибирь выполнил не он, выполнили после него, при государе Федоре Ивановиче. Именно тогда Россия встала твердой ногой в Сибири.

Наконец, Иван Грозный проиграл главную войну своей жизни – Ливонскую. Она длилась четверть столетия и закончилась для нас плачевно, к сожалению. Он не только утратил все завоеванное неимоверными усилиями, но даже отдал врагу часть Новгородчины.

При Федоре Ивановиче грянула новая война со шведами. Царь лично отправился в поход и участвовал в боевых действиях. Подумайте, отпустили бы правителя с полками, если бы он был беспомощным идиотом? И кого могла бы вдохновить в войсках подобная фигура?

Очевидно, что государь в глазах десятков тысяч военных людей не выглядел ни «юродивым», ни «помешанным». И его, как своего рода «живой инструмент» укрепления боевого духа решили общим Московским державным умом отправить в поход, поскольку присутствие государя всегда наполняло воинов уверенностью в конечном успехе дела.

В результате ожесточенной борьбы Россия отбила тогда у шведов Ям, Копорье, Ивангород и Корелу. Москве удалось добиться частичного реванша за прежнее поражение в Ливонии. Успех! Успех, достигнутый тихим, кротким, милостивым, богомольным Федором Ивановичем, тогда оказавшимся в армии в зоне ведения боевых действий!

Ну, что де, мне остается подвести итоги. Федор Иванович был человеком необыкновенно чистой, нравственной жизни, и в благочестии равнялся крепким инокам из дальних обителей. Иностранцы, особенно те, кто имел причины к вражде с русским государством и русским государем, порой отзывались о нем как о сумасшедшем или сущем простаке. Но факты свидетельствуют об ином. Царь не являлся ни помешанным, ни слабоумным. «Простота» его, вернее всего, была простотой не умственно отсталого, а блаженного, «Божьего человека».

Память святого благоверного царя Феодора Иоанновича отмечается 7 (20) января. Благодарю вас за внимание!

 

 Читать всю лекцию >>





Внимание!!!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Духовно-Просветительский Центр Свято-Троицкой Сергиевой Лавры»,
а при размещении в сети Интернет – гиперссылку на наш сайт:
http://www.lavra.tv/