Не скифы мы, не азиаты мы

Хотя 100 лет назад поэт А. Блок утверждал, что русские — и скифы, и азиаты, мы с этим согласиться не можем. Ведь от скифов мы отличны по языку (они ираноязычны), а от Азии мы отличны генетически. Милостью Божией мы великороссы: этнос с особой вселенской миссией, отраженной концепцией «Москва – третий Рим». А если мы не скифы, не азиаты и, строго говоря, не европейцы, то кто же? Иначе говоря, возникает вопрос: где, когда и как жители Руси стали великороссами? И кто это?

Путь к великороссам надо начать в Китае. Во II веке до Рождества Христова китайцы освоили технологию производства товарного шелка. Со 130-го года новой эры начала действовать мощная торгово-финансовая международная артерия Великого Шелкового Пути, потрясшая весь древний мир. За 200 дней шелк достигал портов Черноморских колоний Византии, а затем на ладьях попадал на рынки Европы. Только Рим, по подсчетам Плиния Старшего, за год потреблял восточной экзотики на 50 миллионов серебряных сестерциев! Ясно, что многие этносы желали тогда войти в этот денежный поток. Среди них была и Русь. Но откуда она появилась?

В книге «Русь как этнос и самоназвание» иеромонаху Христофору удалось аргументированно показать, что Русь возникла в начале V века в излучине Днепра, в районе его порогов, на базе антского этноса. Под ударами кочевых племен она вынуждена была разделиться и покинуть Приднепровье. Часть ее осела в VI веке в Меотиде (Азовское море) и в Крыму, создав Азово-Крымскую (Южную) Русь. Обладая мощным лодочным флотом, Южная Русь и вступила в борьбу с Византией за транзит товаров Великого Шелкового Пути по Черному морю.

В конце VIII века Бравлин, князь Новгорода Скифского, что около нынешнего Симферополя, нанес удар по греческим портам южного берега Крыма. Осадив Сурож и овладев им, войско приступило к грабежу. Князь, ворвавшись в храм, где в раке почивали мощи святителя Стефана Сурожского, стал собирать сосуды и драгоценности, в том числе, и те, которыми украшена была рака. В разгар этого кощунства святитель, как говорится в его житии, ударил князя по лицу, от чего его голова обратилась назад. Не будучи в состоянии повернуть голову к прежнему виду, князь поклялся на раке крестить все войско по исцелении. Это и стало причиной первого исторически известного крещения Руси. Второе, документально зафиксированное крещение русского войска, произошло в 860–м году. Русский флот напал на Константинополь, но потерпел поражение. Русское войско увидело в этом явную Божию помощь грекам и крестилось.

При возникновении в 882–м году Киевской Руси, в Киеве оказалось христиан не менее, чем язычников. Но ни та, ни другая партия не имела первенства во влиянии на князя: официально провозглашенной государственной религии тогда еще не было. Это хорошо показано профессором МДА Е.Е. Голубинским в книге по истории русской церкви. Он сообщает, что князь Игорь с княгиней Ольгой могут быть названы лишь сочувствующими христианству. Может даже, пишет профессор, они были «внутренними»,то есть тайными, христианами, но встать явно на сторону какой-либо партии они не решались. Боялись гражданской войны (договор 944 года с греками живо передал равенство сил обеих партий и детерминированную этим политическую напряженность в Киеве).Как и следовало ожидать, мнимая стабильность противостояния партий внезапно рухнула в тот же 944 год. Спровоцировало это убийство князя Игоря древлянами. Есть три версии причин убийства, но все они неубедительны, поскольку не учитывают политико-религиозную ситуацию и, по сути, сводятся к одному: князь погиб от «жадности» и неосмотрительности. Надо сказать, в русской истории слишком много «тихих заводей», то есть неубедительно решенных проблем. Ведь князь был опытным воином. Следовательно, он вернулся к древлянам по какой-то иной, мирной причине. Это явно из того, что он отпустил (!) дружину, считая, видимо, себя в безопасности. Кто убил князя, единого мнения у историков до сих пор нет. Вероятнее – князь древлян Мал. Возможно, в возвращении Игоря без войска Мал увидел «удачу судьбы» и решил, используя политическую нестабильность, захватить престол Руси. Аргументировать это предположение можно сватовством князя Мала ко княгине Ольге, уже вдове.

Как же поступает княгиня? Коварно, как может показаться, и изощренно жестоко. Но в ее действиях явно виден не только гнев любящей супруги, решившей отомстить за убийство мужа, но и нечто большее: религиозная, политическая и межродовая основа. Княгиня Ольга «перешла Рубикон». Обратной дороги к язычеству у нее уже не было. В 954 году она принимает крещение и по возвращении из Византии, как регентша, приказывает разрушить языческие капища. Это первая государственная антиязыческая акция на Руси. В выборе христианства княгиня проявила не только выдающуюся мудрость (о чем говорили потом варяги-язычники князю Владимиру), но и незаурядное мужество. Ведь была реальной угроза не только для ее жизни, но и для жизни наследника престола и жизней ее внуков, что и дало ей повод для переселения в Вышеград. Княгиня Ольга совершила грандиознейший религиозный и политический переворот на Руси, что и делает ее и равноапостольной, и матерью русской государственности.

Подрос князь Станислав. По мнению Е.Е. Голубинского, это был «в ряду наших князей последний варяг и в то же время варяжский рыцарь в самом полном смысле этого слова, стремящийся восстановить в себе и в своей дружине обычаи старых норманнов и дедовские идеалы». Но, спросим себя, зачем ему было всю жизнь проводить вне Киева? Ведь даже и столицу он предполагал перенести на Дунай. Почему бы ему не восстанавливать «идеалы дедов» в Киеве, тем более что варягов-язычников в нем было предостаточно. Тем более что именно в Киеве и колебались весы «христиане - язычники». Нет, Киев оставил он матери, княгине Ольге. Христианке! И дело здесь не в сыновней покорности. Вопросы веры родства не признают. Что же? А то, что хотя он и предпочитал христианство язычеству (воспитывали то его «внутренние» христиане князь Игорь и княгиня Ольга), и видел в нем будущее Руси, но он страшился резни. Князь Святослав понимал (как позднее князь Владимир в вопросах «выбора вер» и «обрусивания» славянских народов), что княгиня Ольга для торжества православия в конкретной ситуации Киева преуспеет больше его и лучше его. И без крови (и как женщина, и как исполняющая обязанности князя, а не сам князь). Ситуация в Киеве была взрывоопасная, требующая одновременно и мудрости, и терпения, и решительности.

Именно по ситуации исторического момента на престоле после гибели князя Святослава оказался князь Владимир. Не вдаваясь в подробности, отметим твердость проведения линии Православия как княгиней Ольгой (возможно даже и предшествующими князьями), так и великим князем Владимиром. Шел трудный бой за Русь. Насущной была необходимость сплочения славянских племен в единое государство под эгидой русских. Все князья отчетливо понимали роль религии как удерживающую. Все они отчетливо понимали тупиковый характер язычества и пригодность для погашения центробежных антигосударственных сил православной веры. Но надо понимать, что им приходилось действовать в реальной ситуации острой политической борьбы. Князья Рюриковичи уже сделали свой выбор: Православие греческого образца. Надо было убедить в этом выборе и варяжскую элиту. Но почему Православие, а не христианство, например, западного образца? Потому, что существовали древние этнические связи антов с греками. И они продолжали активно работать (например, в воинской службе русских в Византии). В помощь Православию князь Владимир решил на Руси насадить еще и просвещение византийского образца, но оно, к сожалению, не прижилось тогда.

Удельщина разорвала в конце концов Киевскую Русь, заставив в XII веке великого князя Андрея (Боголюбского) бежать из Киева на северо-восток, во Владимир. Но и здесь царила междоусобица. Великий князь Владимирский вынужден был сохранять самостоятельность удельных князей: тверских, суздальских, ярославских, нижегородских, великогородских, городецких, угличских и других. Взаимоотношения князей определялись договорами, поэтому связи между ними были теплохладными. Кроме того, все они были данниками Орды. Авторитета у народа они не имели. Княжества были слабые, и князья были слабые. Была еще одна причина ослабления княжеств. Захватив власть, князья стремились быстрее избавиться от родственников претендентов на престол, поощряя миграцию их в другие княжества.

Государствообразующая доминанта стала проявляться на Руси только с ростом Москвы. Большую роль в этом сыграло перенесение в Москву митрополии. Падение авторитета княжеской власти привело к росту авторитета Церкви, то есть московского митрополита. Вот почему голос Москвы зазвучал вдруг во всей Северо-восточной Руси. Конечно, возрастая, она нуждалась в энергичных и талантливых служивых людях, что и заставило ее открыть двери для покидающих родные места молодых князей окружающих Москву княжеств. Так Москва стала центром единения Руси.

Хотя и трудную, но жизненно важную для Руси политику собирания земель и привлечения в Москву пассионариев настойчиво и терпеливо проводили митрополиты Петр, Феогност и Алексий. Процессу консолидации придавалась при этом доминанта государственного строительства, патриотизма, искреннего и бескорыстного служения и защиты Православия. Благодаря Православию складывающийся вокруг Москвы новый этнос горячо ощущал свое единство, но переносил возникающую ментальность на организационные функции Церкви, а не государства. Так, в обстановке мощного всенародного патриотического подъема митрополия создавала этнос великороссов. Народ понимал это и еще более воодушевлялся. Вот почему за 20 лет митрополиту Алексию с преподобным Сергием Радонежским удалось сделать Москву столицей будущей России, присоединив княжества, не пролив при этом ни капли крови. В 1365 году одной лишь угрозой закрыть церкви преподобный Сергий принудил Нижний Новгород смириться с Москвой. В 1371 году удельные князья через митрополию признали себя «подручными» Москвы. А когда киевский митрополит Киприан в 1375 году решил включить в свою митрополию Великий Новгород, то получил следующий ответ: «Шли к великому князю на Москву и если тя примет митрополитом на Русь, то та и нам еси митрополит».

Так, стараниями митрополитов Петра, Феогноста и, особенно, Алексия с преподобным Сергием создавалось здание православной теократии, руководившей князьями и опирающейся на сердечную поддержку народа. Именно эта политика инициировала и осуществила «монашескую колонизацию» Севера («Северную Фиваиду»), благословляющая и руководящая роль преподобного Сергия в которой известна всем. Мудростью, терпением и неутомимыми трудами вышеназванным митрополитам и преподобному Сергию удалось довести «московскую политическую идеологию до церковной… московский князь мыслился своими подданными не столько как государь национальный, сколько как царь православного христианства всего мира» (Гумилев). Московские митрополиты и преподобный Сергий, создав новый этнос великороссов, вселили в их сердца нечто большее, чем этническое единство и патриотизм. Они привили им крепкое стояние за веру, прошедшее затем суровое испытание временем. Но не щадя живота, служили митрополии лишь простые люди: тверичи, рязанцы, смоляне, суздальцы, киевляне, белорусы, новгородцы, псковичи, крещеные татары, зыряне, карелы, ижорцы и прочие жители Москвы. Иное дело — князья. Не всем им нравился военно-монашеский облик московской государственности. Некоторые из них тяготели к возрастающей Литве, заявившей в 1358 году послам крестоносцев: «Вся Русь должна принадлежать Литве». И в условиях надвигающегося на Москву бедствия рязанский князь Олег без зазрения совести послал гонца: «Радостную весть сообщаю тебе, великий князь Ягайло Литовский! Знаю, что ты давно задумал изгнать московского князя Димитрия и завладеть Москвой. Пришло теперь наше время: ведь великий царь Мамай идет на него с огромным войском. Присоединимся же к нему». И Ягайло согласился.

Тут-то народ и проявил себя великорусским. Он игнорировал вражду князей и сплоченно встал на защиту митрополии. Походом против Мамая монолитная этническая цельность впервые выступила против договорных союзов удельных князей. Профессор В.О. Ключевский по поводу войны с Мамаем писал: «Народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался, наконец, с духом, встал на поработителей и не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарские полчища в открытой степи и там навалился на врагов несокрушимой стеной». Вот почему 8 августа 1380 года на Куликовом поле родилась нация великороссов, и роль святых, память которых мы ныне отмечаем, в этом акте чрезвычайно высока.

Е. Цветков

Истоник:
"Маковец", информационно-просветительская газета, 12 июля 2012 года №12 (61)